Судьба человека

Общественная и личная жизнь

Клавдии Макаровой

Она родилась во время Первой мировой войны, в пионеры ее приняли еще при жизни Ленина, в комсомол - в годы первых пятилеток. Наверное, сегодня 94-летняя Клавдия Ивановна Макарова осталась последней из пионеров и комсомольцев 1920-х годов в Коми. Педагог с полувековым стажем, она носит звание заслуженного учителя школы Коми АССР. У нее трое детей, десять внуков, три правнука, а год назад в Париже родилась праправнучка-француженка. Клавдия Ивановна с внучкой Еленой проживает в одном из старых домов в центре Сыктывкара. Она интересный собеседник, с которым можно говорить часами. Только вот поговорить ей не с кем. Недавно умерла ее подруга, 97-летняя Анна Кондырева, которая была лично знакома с Надеждой Крупской. И осталась Клавдия Ивановна практически одна из активистов всего своего поколения. Внучка целый день на работе. Хотя у Клавдии Ивановны хорошая библиотека, но из-за ослабевшего зрения она не может читать. Есть телевизор и радио, но из-за проблем со слухом она их не включает. Выручает отменная память. Например, долгожительница легко запоминает номера телефонов. Она помнит наизусть и повторяет про себя многие поэмы Пушкина и множество стихотворений. А еще Клавдия Макарова часто вспоминает свою долгую жизнь...

Взвейтесь кострами...

Родилась она 27 мая 1915 года в семье рабочего Сереговского соляного завода. Еще до ее рождения отец ушел на фронт Первой мировой. Вернулся он уже после революции, в 1919 году. Мать тоже работала на соляном заводе. Жили в бедности. Детям, чтобы те не мучились от голода, бабка давала жвачку из завернутого в тряпицу куска ржаного хлеба. «Деревню Мельничный Иб основал наш предок, который некогда построил там мельницу, а потом, попав под жернов, погиб, - вспоминает свою родословную Клавдия Ивановна. - Фамилия наша была Павловы, а деревенское прозвище - Мельницкие».

В пионеры вступила в 1923 году. «Помню, как в Серегово был траур после смерти Ленина, - рассказывает долгожительница. - Люди переживали это как личное горе. Прошел митинг, все село было в черном. На пионеров часто нападали хулиганы, били, срывали галстуки, ловили после сборов. В селах создавались колхозы, и нам приходилось агитировать жителей. Кулаки пытались запугать активистов. Так, 7-летнего сына председателя Оквадского сельсовета Марии Поповой в октябре 1932 года кулаки утопили в ледяной воде. В саму Попову стреляли. Пускали «красного петуха» - в Серегово сгорели две школы, часть сользавода, склады. Я была активной - меня выбирали звеньевой, пионервожатой, членом редколлегии стенгазеты, еще участвовала в художественной самодеятельности и руководила струнным оркестром. В конце 1926 года наши пионеры открыли в отобранном у местного священника доме свой клуб. На месте икон повесили портрет Ленина, вместо «Отче наш» звучали пионерские песни. В 1929 году я закончила школу в Серегово. В 23 километрах от нашего села находилась Усть-Вымская школа II ступени с педагогическим уклоном. Туда и поступила. Каждую субботу отправлялась пешком домой за продуктами, а в понедельник возвращалась. В те же годы в Усть-Вымской педагогической школе учился и ставший председателем Президиума Верховного Совета Коми АССР Зосима Панев».

Комсомол в ее жизни

Тридцать лет назад в Сыктывкаре большим тиражом была издана книга «Комсомол в моей жизни». Это был уже пятый по счету сборник, рассказывающий об истории Коми областной комсомольской организации. Очерк о Клавдии Макаровой «Нелегкое, но прекрасное время» открывает книгу.

В комсомол ее приняли в 1931 году, когда первые комсомольские билеты были простыми картонными карточками. При поступлении задавали вопросы об учебе и задачах комсомола. Но главный вопрос в те годы был о лесозаготовках и сплаве. В Коми области в 1930-е годы в центре производства стоял лес. Газеты тех лет призывали: «Даешь лес!» Клавдия и ее одноклас- сники оставляли парты и отправлялись в Часово, Кылтово или на тракторную базу в Иб. Работали и в каникулы, и в учебные дни. Валили деревья, вывозили, сплавляли. Однажды Клавдия упала и чуть не угодила под сани с бревнами. Работали голодные, без теплой одежды. В Кылтово зимой жили в монастырском соборе, где поставили многоэтажные нары для ночлега. Днем работали в лесу, а ночью патрулировали дороги. Дело в том, что некоторые сезонные рабочие пытались ночью уехать с лесозаготовок. Тогда это считалось дезертирством с трудового фронта, и комсомольцы должны были возвращать дезертиров. Выпускали стенгазеты, боевые листки, ставили спектакли, давали концерты.

Кормили плохо. Хлеб нередко привозили замерзший. Нож его не брал, поэтому рубили буханки топором, а некоторые даже пилили его пилами. Никакой скидки на возраст не давали. Выполнишь норму - дадут полный паек, не сделаешь - неполный.

«Однажды в конце обучения мы решили съездить на экскурсию в Москву и Ленинград, - рассказывает Клавдия Ивановна. - Чтобы заработать на поездку, мы ставили платные спектакли в селе Усть-Вымь, в окрестных деревнях, выезжали на лесоучастки, разгружали баржи. Деньги, в конце концов, собрали да еще и получили премию – по килограмму черного хлеба, который тут же весь съели, запив речной водой. Мечта исполнилась: летом 1931 года мы побывали в Ленинграде и в Москве».

В 1934 году отца Клавдии объявили вредителем и врагом народа. «И сейчас жутко вспоминать это, - переживает она. - Мой отец был объявлен вредителем. Еще до революции он поссорился с одним из рабочих и даже побил его. Тот вышел в начальство и решил отомстить. Когда появился повод, то он обвинил отца во вредительстве на сользаводе. Его сняли с работы и отдали под суд. Полгода он сидел без работы и переживал. В конце концов, суд состоялся, и отца оправдали. Но он к тому времени заболел скоротечным туберкулезом и вскоре умер». Клавдия Ивановна запомнила, как, уже больной, отец занимался переписью населения, с высокой температурой ходил по домам. Ее саму в этот период обвиняли в том, что она дочь «врага народа», и хотели исключить из комсомола. Но потом это забылось.

Все для фронта!

«В первый день войны, 22 июня, я оказалась вдали от дома, - вспоминает Клавдия Ивановна. - У меня тяжело заболел муж, 20 июня в Ленинграде ему сделали сложную операцию. Я поехала за ним. Хотя у него температура под сорок, его сразу выписали, так как больницу начали готовить под госпиталь».

Выбраться из Ленинграда было сложно. Пять ночей подряд вставали в три часа и шли на вокзал. Но билеты не продавали, поскольку шла эвакуация детей. На вокзале - шум, крики, плач. Над городом мрачно висели аэростаты заграждения. По ночам, когда Клавдия Ивановна с подругой пробирались на вокзал, часто раздавались сигналы воздушной тревоги, и приходилось прятаться в подворотнях. В конце концов, все-таки удалось купить билеты в вагон-теплушку. Доехали до Вологды. Там пришлось остановиться, так как у мужа после операции началось заражение крови. Несмотря на все трудности, наконец добрались до дома. А через полгода мужа призвали на фронт. Демобилизовался он только в мае 1947-го.

В самом начале 1942 года председатель Сереговского сельсовета ушел на фронт. В райкоме партии решили, что учительницу и депутата сельсовета Клавдию Макарову нужно назначить председателем. Она ни в какую не соглашалась на это «повышение», так как хозяйственником считала себя никудышным. Три недели ее уговаривали, а потом она поехала «искать правду» в Сыктывкар. Пришла к Председателю Верховного Совета Коми АССР Геннадию Ветошкину. Тот не стал тратить время на уговоры, а просто сказал: «Вот передо мной на столе несколько телефонов. Сейчас по одному из них вызову «черный воронок», и ты ни своих детей, ни дома больше не увидишь». Время было военное, так что пришлось Клавдии согласиться. Кстати, в школе она получала тогда 1000 рублей в месяц, а на должности председателя сельсовета стала получать 400 рублей (только позже она узнала, что имела право сохранить на выборной работе прежнюю зарплату). На эту сумму нужно было содержать двоих детей и мать. И при этом огромная ответственность. За любую погрешность могли тут же посадить. А было ей тогда всего 27 лет.

В состав сельсовета входили шесть колхозов и шесть лесоучастков, три больших лесопункта, солеваренный и известковый заводы, курорт, три школы, детсады и ясли. Сельсовет числился отстающим по всем показателям. Все объекты нужно было обеспечить рабочей силой, выполнить планы, всех накормить. А давали в те годы по карточкам 500 граммов хлеба на работника и 200 - на иждивенца. Вся жизнь проходила под лозунгом «Все для фронта! Все для победы!». Уходила Клавдия Ивановна на работу в пять утра, а возвращалась за полночь. Своих детей почти не видела. Но сельсовет вывела в передовые и вступила в партию. Клавдию Макарову взяли на работу в райисполком, потом в райком партии. А когда она в 1944 году закончила обучение в областной партийной школе, то «доросла» и до обкома партии. При этом Клавдия Ивановна, как могла, сопротивлялась «карьерному росту», хотела просто заниматься своими детьми. Практически до 1946 года дети оставались без мамы. Дочка росла слабенькой, а следить за ее здоровьем было некогда. Поэтому Клавдия Ивановна винит себя в том, что дочь умерла молодой.

Сохранилось письмо мужу, Алексею Степановичу, на фронт, в котором Клавдия делилась с ним наболевшим. «Нахожусь на лесоучастке уже две недели, - пишет она в марте 1944 года. - Эдика (сына) оставила в Серегово, а Лию (дочь) в Княжпогосте. Вместе с рабочими хожу в лес, рублю, пилю, валю лес, чтобы не говорили, что умею только агитировать, а не работать. Помогаю и физически, и морально. Вечерами устраиваю концерты, оформляю агитлистки, стенгазеты. Секретарь райкома заявил: «Пока не дадите план, из леса не выпущу».

Педагогическая поэма

Педагогом Клавдия Ивановна стала в ...16 лет. Сразу после окончания школы ее направили воспитателем в Оквадский детский дом, где содержались шпана и беспризорники. Сейчас она ужасается: «Дети не признавали дисциплину, ходили на головах, а некоторые к тому же были на год-полтора старше меня. Однако я не сдавалась и повела борьбу с грязью и разболтанностью. Я хорошо пела, играла на гитаре и балалайке, обучала желающих игре на струнных инструментах, вместе готовили концерты. Это помогло добиться признания и установить контакт. Работала я там около года, а потом вернулась в родную Сереговскую школу и стала преподавать в начальных классах. Заочно я училась в Вологодском пед- институте, но общественная и внеклассная работа отнимали все свободное время. Несмотря ни на что, нужно было ее выполнять. За неисполнение общественных поручений в лучшем случае грозил выговор».

Как только в Сыктывкаре открылся учительский институт, она тут же поехала поступать туда. Дома осталась маленькая дочка, поэтому было тяжело на душе. Но опять же общественная работа не оставляла свободного времени. Она участвовала в художественной самодеятельности института, была агитатором, членом редколлегии стенгазеты и членом комитета комсомола.

В 1938 году юбилею комсомола студенты посвятили один из «военных походов». Это было в жаркий июньский день. «Мы в комбинезонах и с противогазами собрались на Красной площади, ныне Стефановская, - вспоминает тот праздник Клавдия Ивановна. - Нас, четверых человек, поставили впереди огромной колонны и выдали дегазационные приборы. Требовалось дойти до Выльгорта и там сдать рапорт. Нам было особенно трудно, так как мы «обеззараживали» местность. Жара, палит солнце, а тут еще противогаз и тяжеленный дегазационный прибор. Боялась, что не выдержим, но мы дошли и за- служили похвалу военрука». Училась Клавдия хорошо, поэтому получала персональную стипендию имени 20-летия комсомола - 300 рублей. Сумма по тем временам солидная, и она отправляла ее родным в деревню. После окончания учительского института вернулась преподавателем русского языка в Сереговскую школу. А с 1948 года Клавдия Макарова работала в сыктывкарских школах.

Жили для общества

В Сыктывкаре она была членом городского совета ветеранов при горкоме ВЛКСМ. «Интересная жизнь началась, когда я работала в совете ветеранов города, - рассказывает Клавдия Ивановна. - Это был самый счастливый период жизни. В 1977 году мне как ветерану комсомола довелось съездить с делегацией победителей соцсоревнований в Москву. Больше всего запомнилось фотографирование в Кремле. Делегатов отбирали за год до поездки - всего 30 человек от Коми. Возглавлял делегацию Алексей Безносиков.

«Мы жили для общества, всецело отдавались общественной работе, а сейчас живут только ради личных интересов, - рассуждает долгожительница. - Но было ли это хорошо? Муж и мама болели, дети росли сами по себе, а я в это время занималась общественной работой. И это вместо того, чтобы побыть с родными, помочь им. Моя жизнь - это жертва, я принесла в жертву своих родных, детей. Командировки, работа в лесу, поездки. Почему я на это соглашалась? Устала я жить без зрения, слуха. Молю Бога, чтобы взял меня скорее. У меня много почетных грамот, но куда они мне теперь? Вот икону на стол поставила после смерти дочери. И от этого стало легче. А грамоты? Просто бумажки». 

Артур Артеев

««

добавить комментарий