Лицом к лицу  |
Владимир Мартынов: «Человек, как ненасытный хищник, уничтожает все самое ценное и вкусное»
Доктор биологических наук Владимир Мартынов вот уже 34 года изучает печорскую семгу. В прошлом году вышла его очередная книга «Атлантический лосось на Севере». Ученый подчеркивает, что семужьи нерестовые участки в бассейне реки Печоры имеют длину около 6 тысяч километров. Вроде бы самый настоящий рай для красной рыбы. Но за последние годы численность ее молоди упала аж в 20 (!) раз. 90 процентов нерестилищ практически пустуют. А ведь вода в Печоре чистая. Это показывают исследования. В чем же причины? По мнению ученого, одна из самых главных - тотальное браконьерство.
- Владимир Григорьевич, но ведь семгу ловили всегда: и при царе, и в годы советской власти, и сегодня...
- Семга - особая рыба. Она занесена в Красную книгу России как вид, требующий строгого контроля. А значит, охраняется законом. Только в нашей стране хоть и нельзя, но если очень хочется, то можно. Да и само государство поступает как-то уж очень своеобразно – запретили лов сетями на северо-западе страны, но в то же время сети финского, китайского и даже российского производства свободно продаются.
В СССР почему-то Печора была как бы поделена на две части: от устья до границы Коми хозяйничала Нарьян-Марская инспекция рыбоохраны, а в остальной части – наша, республиканская. Как это бывает, у двух нянек дитя, естественно, без глазу. Две эти организации между собой частенько не могли договориться. А бывало, и обвиняли друг друга в плохой организации работы. Мол, у вас любители красной рыбы совсем обнаглели, чуть ли не с устья семгу душат. Те в ответ: порядок на нерестилищах наведите, тогда и лосося будет больше...
На других реках, где нерестятся ценные виды рыб, существовал так называемый бассейновый подход. Иными словами, работала одна инспекция рыбоохраны. Госинспекторы выезжали в рейды, давали возможность рыбе спокойно отнереститься, строго наказывали нарушителей закона. Одним словом, работали засучив рукава. И самое главное - не было деления: свой или чужой, пришлый, браконьер.
В эти же годы в низовьях Печоры было перекрытие, где красную рыбу ловили по заранее утвержденным квотам. Свою лепту вносили и жители Припечорья. По ночам плавными сетями буквально процеживали тони и втихую семгу ловили. Кто-то для семьи, другие на продажу. В советские годы шутили, мол, до Усть-Цильмы семга идет своим ходом, а дальше – на самолете...
- А вам доводилось ловить эту уникальную рыбу?
- В 1973 году я в первый раз побывал на знаменитой реке Щугор. В той экспедиции участвовали ихтиологи управления «Комирыбвод», ученые Коми научного центра, госинспекторы рыбоохраны. Вертолетом забросили нас до Уральских гор, а потом мы плыли на лодках по Щугору до устья Печоры. Для нас была выделена лицензия на вылов 20 взрослых особей семги и 100 штук молоди. Крупняк ловили спиннингом, а молодь – неводом. Рыбу, естественно, взвешивали, измеряли, исследовали и отпускали.
За 34 года работы я много раз побывал на самой Печоре и на ее притоках Щугоре, Илыче, Пижме, Ижме...
- Еще в конце 80-х годов прошлого века вы, Владимир Григорьевич, предложили в Коми лицензионный лов семги.
- Как это тогда было и сегодня есть во всем мире. Для наглядности я объясню на простом примере. Скажем, из моря в устье Печоры зашло 100 особей лосося. Из них половину выловили на перекрытии. По экспертным данным, еще 25 рыб из оставшихся 50 поймали браконьеры. И только 25 дошло до нерестилища. Я предложил лов вот этих 25 рыб, которые попадают в сети браконьеров, узаконить. Для этого принять закон, который разрешал бы лицензионный лов семги, конечно, по рекомендациям ихтиологов. Лицензии распределить для местного населения. Ведь все равно они браконьерят. А потом уже пусть рыбаки решают, для себя семгу поймают или же продадут ее приезжим.
Такое новшество, вероятнее всего, кардинально изменило бы положение вещей. Самое главное - браконьерства стало бы намного меньше. Зачем воровать, когда можно в открытую ловить. И сами рыбаки были бы заинтересованы в охране красной рыбы. Но кто пустит вора в свой огород? Ведь чем больше семги заходит в Печору, тем больше можно выловить ее по лицензиям.
Примерно так же организован лицензионный лов в Финляндии. Но это мое предложение не было услышано. В 1989 году перекрытие в низовьях Печоры убрали. Затем развалился СССР. На место социализма заступил его величество рынок. На глазах развалились совхозы, в лесных поселках народ остался без работы. Где и как добыть пропитание? Да конечно же, на реке. Красная рыба - и еда, и деньги... И браконьеров расплодилось, как после дождя грибов. И каждый душил лосося как мог.
А ведь были совсем другие времена. Еще в 30-е годы прошлого столетия на некоторых нерестовых ямах в реке Щугор собиралось аж до нескольких сотен рыб. От шума моторной лодки огромные лососи начинали прыгать на поверхности воды. Яма напоминала кипящий котел. Tакое можно было видеть даже в 70-е годы прошлого века.
После нереста 90 процентов семги умирает. По рассказам очевидцев, в ямах мертвая рыба лежала в несколько рядов. Местные жители вытаскивали ее на берег. В холодной воде рыба не тухнет. Но и солить нельзя – мясо светло-серое. Поэтому кормили собак. Один раз нашли 12- килограммового мертвого лосося.
В течение последних шести лет, когда я работал в верховьях Печоры, только один раз увидел выпрыгнувшую из воды семгу. Потому что буквально на глазах этой рыбы становится меньше.
- А чем уникальна печорская семга как вид?
- Она нагуливает жир в теплом море у Фарерских островов. Затем проплывает приблизительно 4 тысячи километров до устья Печоры. Хоминг – чувство дома – ведет ее на место рождения. По пути примерно 30 процентов семги вылавливали иностранцы. Только в 1988 году, когда был принят специальный закон, этот промысел запретили.
По Печоре семга поднимается еще почти 1780 километров, заходит в мелкие реки. И все это время она не питается. Ученые подсчитали, что за тысячу километров пройденного пути лосось теряет 23 процента своего жира. Уже в Печоре самец-лох меняется. Если в устье он серебристого цвета, то потом становится ярко-цветастым. А кожа делается грубой и толстой.
Лох и дальше меняет свой облик. У самцов челюсти удлиняются. Нижняя чем-то напоминает серп, и этот вот крюк упирается в верхнюю челюсть. А еще вырастают острые, как бритва, зубы. На нерестилище самцы, словно настоящие звери, дерутся за самок. Более слабые отступают под напором сильнейших. На мой взгляд, таким вот образом природа позаботилась о семге. Образовавшиеся крюки – своеобразные предохранители, они не позволяют рыбам наносить друг другу серьезные увечья.
- Где нерестятся самые крупные особи?
- На реке Онеге в Архангельской области. В среднем семга достигает 11-12 килограммов. На реке Щугор намного меньше – всего-то 5, на Илыче да на Усинских притоках Печоры – 10. Сам на Щугоре поймал 13- килограммовую рыбину. Своими глазами видел и в руках держал лосося весом в 27 кило! Его выловили на перекрытии. Там работавшая женщина не смогла его удержать. Рыба была просто огромная. Ну а самая крупная семга, которую взвешивали ученые, потянула на 36 килограммов. Она была поймана на том же перекрытии.
- Владимир Григорьевич, только ли человек виноват в уменьшении печорского стада лосося?
- В последние годы браконьерство приобрело чуть ли не вселенский размах. Благо, рыбоохрану постоянно реорганизуют... Новые правила рыболовства браконьеры попросту игнорируют. К каждому водоему инспектора рыбоохраны не поставишь. Ну, найдут в его лодке сеть и рыбу. Будет не очень просто доказать, что это нарушитель закона. В суде он заявит, что снасть и семгу нашел на берегу, взял, чтобы сдать куда надо.
Стадо печорской семги тает, как весенний лед. И только из-за повального браконьерства лосось не может доплыть до нерестилищ. В последнее время икру с молоками мечут в лучшем случае 1-3 тысячи красной рыбы. Поэтому и количество молоди уменьшилось в 20 раз. Хотя, на самом деле, в Печоре может нереститься порядка 50 тысяч рыб.
Могу привести и другие очевидные факты. Еще в прошлом веке в верховьях Печоры, на реках Сыня, Щугор и Илыч ежегодно ловили и сдавали государству до 50 центнеров тайменя. Эта рыба вырастала в Коми весом до 30 килограммов. А сегодня этого вида уже нет. Как говорится, съели.
С семгой происходит примерно то же самое. В Печоре ее стало заметно меньше. В некоторые притоки - Ухта, Вуктыл и другие - на нерест рыба уже не заходит. В 60-е годы прошлого века на реке Мезени ежегодно сдавали государству до 70 тонн лосося. В той же Онеге Архангельской области семги осталось всего ничего, хотя там работает один из старейших в нашей стране рыбозавод.
Ценные виды рыб в Коми из года в год уменьшаются. Человек, как ненасытной хищник, уничтожает все самое ценное и вкусное. Нельмы уже катастрофически мало. Падает численность и европейского хариуса. За последние 30 лет на реке Илыч этой рыбы стало в 4 раза меньше. Хариус в основном живет в верховьях быстрых и чистых речек, где обычно организованы заказники. А как охраняются эти «особо охраняемые» территории? Как правило, заказники находятся в труднодоступных местах. И только выполняя свою работу, госинспекторы рыбоохраны и охотнадзора попутно ловят браконьеров. А в нынешнее непростое время у этих защитников природы частенько не хватает бензина, техника, как правило, старая... А браконьер же экипирован и вооружен «до зубов».
- Возможно ли искусственное размножение печорской семги?
- Практически нет. Уж очень специфическая эта популяция. Во-первых, генетическая наследственность: где она родилась, там и будет продолжать свой род. Затем известно, что молодь скатывается в море за 30 дней. Но этот путь не одинаков: реки Кольского полуострова, в лучшем случае, длиной до 30 километров, а Печора - приблизительно 1780. Сможет ли кольский малек за месяц проплыть такой длинное расстояние? А обратно под силу ли ему будет преодолеть эти 1780 километров?
В Норвегии давно уже выращивают лососей, словно поросят, на убой. Но при шторме, при других чрезвычайных ситуациях садковый вид убегает. Однако у него не развит хоминг. В ближайшей реке вместе с дикими рыбами нерестится. Благодаря такому генетическому «загрязнению», молодь слабо приспособлена к жизни. А какие родители - такие рождаются и дети. Поэтому этот конкретный вид вырождается и умирает. В Норвегии более 30 популяций лосося уже исчезли.
Не лучше картина и вроде бы в благополучной и богатой Америке. В США из 26 рек только в семи обитает от нескольких особей до 4 тысяч атлантических лососей. Одна из причин – гигантское количество построенных плотин, которые не позволяют рыбе добраться до мест нереста. Американцы – люди честолюбивые. Была принята программа по восстановлению численности ценной рыбы. Вложили огромную сумму – несколько сот миллионов долларов. Но, увы, ничего не получилось. Природу, оказывается, очень сложно заменить. Разве что только ей помочь, а еще - организовать охрану поднимающейся на нерест красной рыбы.
В Канаде лосося много. Потому что вода в реках чистейшая. Гидростроительства нет. Охрана природы – приоритетная государственная задача. Но всю картину портят частые... кислотные дожди. В реке, естественно, повышается кислотность. Для мальков лосося такое изменение воды несущественно. А вот для икры – губительно.
Так что, как видите, в плане перспектив искусственного размножения печорской семги я не оптимист. Михаил ЛАДАНОВ
| комментарии посетителей (всего: 3) |
| добавить комментарий |
|
ПОИСК ПО САЙТУ 
