Лицом к лицу  |
Алексей Моисеенко: «Пение должно приводить зрителя в трепет»
21 декабря прославленному певцу, заслуженному артисту России, народному артисту Республики Коми Алексею Моисеенко исполняется 60 лет. Свой юбилей он мог бы встретить в нью-йоркском Карнеги-холл, но вместо этого предпочел отметить эту дату в родном Сыктывкаре, на сцене республиканской филармонии, солистом которой является почти три десятка лет. - Алексей Васильевич, нынешний год для вас - юбилейный и, как обычно, очень насыщенный. Например, насколько мне известно, у вас намечалась очень интересная поездка в Америку. - 14 января я должен был выступать в Нью-Йорке на праздновании 117-летия со дня открытия Карнеги-холла. Продюсер, организующий это выступление, выбрал Пермский театр. Был проведен соответствующий кастинг, определена программа концерта. Но возникли две причины, которые сделали невозможной эту поездку. 21 декабря я должен был получить визу в американском консульстве в Екатеринбурге. Но 21 числа я родился и намерен в этот день собрать всех своих друзей. И другая причина - мой врач, который категорически запретил мне делать это. «Девятичасовой перелет, - сказал он, - может очень дорого тебе стоить»... - 10 лет назад вы ведь уже были в Америке. У вас, наверное, остались в Нью-Йорке друзья, которые бы с удовольствием пришли на этот концерт. - Да, конечно, ведь я прожил в Нью-Йорке три с половиной года. Недавно мне позвонили из Бруклина - там уже есть реклама предстоящего концерта. Кстати, из Нью-Йорка я привез с собой с полсотни газет, которые освещают культурную жизнь. В течение этих лет я активно концертировал в этом огромном городе, поэтому там многие знают меня и, надеюсь, ждут. - И что же, вы ни капельки не жалеете, что пропускаете такое статусное мероприятие? - Понимаете, отсутствие этого выступления не умаляет того, что я сделал прежде. В журнале «Калавери де вокал» есть материал о моем первом выступлении за границей, куда я выехал в 1989 году. Я прошел кастинг и попал не в русский клуб и не в ресторан, где мог бы петь и играть на гитаре, а в лучший зал Европы - Гамбургский концерт-холл и исполнил серьезнейшую программу. Так что этот адреналин я получил, когда был моложе. Уже 18 лет, как я связан с «большой музыкой». - Фактически вы - первый в республике, кто проложил дорожку на Запад. Позже по вашим следам пошли другие. - Позвольте мне вам возразить. Других не было, и скажу вам, почему. Кроме гениальных певцов Николая Путилина и Владимира Ванеева, которые работают в Мариинском театре и выезжают вместе с труппой в Метрополитен-оперу, в Венскую оперу и так далее, в нашей республике никто никогда лично не вступал в отношения ни с какими известными заграничными театрами, ни с какими продюсерами. Во всех цивилизованных странах появление нового имени, нового спектакля обязательно отражено в программе или в прессе. Я говорю об этом со знанием дела. В том же Нью-Йорке, чтобы добраться до оперной сцены, нужно обойти десятки агентств. И я их обходил. А потом ехал в Атланту, Чикаго, Денвер зарабатывать себе на жизнь. И получал копейки по сравнению с американцами, имеющими поддержку профсоюзов и прочие права. Поэтому, поверьте, из Сыктывкара нельзя приехать ни в Нью-Йорк, ни куда бы то ни было, чтобы петь в лучших составах, потому что только продюсер может ввести тебя в круг избранных. И это при условии, что у тебя есть талант, и ты поешь прекрасно. Поэтому, когда к вам придут и будут говорить о своем успехе на Западе, надо попросить программу этого выступления, публикации об этом. Иначе все это самодеятельность. В нашей республике только Путилин и Ванеев сделали великолепную карьеру, это великие певцы Коми республики. Я отвечаю за свои слова. Это не означает, что я хочу кого-то обидеть. Я просто говорю о том, как это должно быть. - Получается, вы сами себе продюсер? - Естественно, я полагался на свой талант, и что он будет востребован. Когда я в первый раз отправился в Америку, я все делал на свой страх и риск. Сел в самолет, прилетел в Нью-Йорк, взял такси, доехал до центра, пересел в метро и там познакомился с пожилой приятной женщиной из России. И моя жизнь в Штатах началась с того, что я просто устроился у нее на ночлег. Сейчас мне звонят и приглашают выступить на Западе продюсеры. Но здесь тоже не все так просто. Допустим, один из продюсеров, который слушал меня, – господин Ломбардо – он работал с Лучано Паваротти - сказал мне: «Я могу тобой заняться, но для этого мне нужно хотя бы 2-3 месяца и 50 тысяч долларов. Я все бросаю. Беру тебя за руку и провожу везде». А где у меня 50 тысяч долларов? Причем он признает: «Да, ты певец, который устроит всех! Но нужны деньги». - На протяжении скольких лет вы находитесь в постоянных разъездах? - Уже 18 лет. Когда Советский Союз приказал долго жить, я получил визу и уехал. - Вы поехали в Америку с твердым намерением ее завоевать? - Я поехал в Америку с твердым намерением выразить себя. Потому что то, чем я владею, будет иметь спрос. То есть, если Хворостовский или Чернов поют в Метрополитен, то я ничуть не хуже могу делать эту работу. Но просто для меня самой большой препоной было пройти путь от порога театра до сцены. Я не представлял себе, насколько он сложен в техническом, административном исполнении... - Но вы планировали, что вернетесь в Россию? - Для меня страны лучше России нет. Для кого-то другого, очевидно, движение к достижению благополучия заключалось в том, чтобы стать эмигрантом и сесть на шею другого государства. Мною же двигало только мое личное «эго» – реализоваться, самовыразиться. И все-таки такой свободы, такого размаха, который имеет человек в России, - как для существования бездарной, так и для идеальной личности – нет нигде. В скором времени выйдет в свет моя книга стихов, которую я назвал «Я родился в России». И одно из стихотворений заканчивается так: «Я в плену твоем, Россия, мне твой плен свободы слаще…» Я написал так, потому что это правда. - Неизбежно приходит на память, как вы несколько лет назад предлагали свою кандидатуру в качестве менеджера республиканского театра оперы и балета и обещали кардинально все в нем изменить. - Я предлагал себя в качестве человека, который организует творческий процесс таким образом, чтобы не было стыдно сидеть в зале, когда артисты выходят на сцену. - Но ведь вы - творческий человек. Вам чиновничья работа очень быстро бы наскучила. - Театр получает дотацию государства, так же, как вузы, военные предприятия и так далее. На выделяемые государством деньги руководитель набирает тех людей, которые могут выпускать конкурентоспособную продукцию. Поймите, театр - это не только бухгалтерия, кабинет директора, сцена, оркестровая яма. Театр – это люди, которые умеют делать свою работу так, чтобы это устраивало меня как руководителя. А я - тот человек, который слышал пение лучших исполнителей мировой сцены и не позволил бы находиться в театре людям, которые делают свою работу плохо. Это меня оскорбляет. И потом, что значит административная работа и неадминистративная? Гергиев - главный дирижер Мариинского театра, директор и художественный руководитель. И что, разве этот театр плохо живет? А почему? Там ведь тоже тарифные ставки, категории у артистов, это же государственный, а не частный театр. - Вы хотите поднять сыктывкарский театр до уровня Мариинки и Пермского театра? - Да лучше можно сделать! Можно сделать так, чтобы к нам приезжали лучшие солисты и музыканты. Раз театр содержит государство, у театра есть деньги. Допустим, солисты все вместе получают 200 тысяч рублей. Если убрать этих солистов, деньги-то останутся. И на эти деньги можно каждый раз приглашать новых, интересных исполнителей. Только позвони – приедут красивые, талантливые ребята – Розины, Фигаро, Альмавивы, Риголетто. В театрах, где я работал, есть замечательные певцы. Они приедут сюда, чтобы хорошо спеть и получить свой небольшой гонорар. Каждый раз будет новое имя. - А кого бы вы оставили в качестве солистов? - Хорошие исполнители останутся и будут петь. Знаете, кто постоянно работает на договоре в Метрополитен, в Чикагской опере, в Сити-опере? Это исполнители вторых партий. Эти люди неприкосновенны, их нельзя уволить. Я предлагаю поставить театр в то состояние, которое будет определять опера. В опере должны быть певцы, которые четко могут исполнять написанные композитором ноты. И не только четко исполнять, а еще и иметь красивый голос. И вот если этот компонент есть, человек подходит для театра. Но если человек не тянет? Скажите, что делать с человеком, если он плохо поет и при этом прячет свою несостоятельность? Я понимаю, о чем говорю. Просто на сцене должен находиться человек, который, открывая рот, способен нести состояние трепета в любую душу - и несведущую, и сведущую, - чтобы зритель мог сказать: «Да как же это хорошо!» - Алексей Васильевич, в каких городах и театрах вас знают так же хорошо, как в Сыктывкаре? - Я пел практически во всех оперных театрах России: в Красноярской опере, Новосибирской, в Петрозаводске, Саратове, Самаре, Воронеже, Йошкар-Оле, Ижевске. Не пел только в Улан-Удэ и в Якутии, потому что это очень далеко. Многие предполагают, что человек, поющий в различных театрах, все время в разъездах. Это далеко не так. Я пою в год 7-10 спектаклей. У меня заключен контракт с Пермским театром. Но самым главным творческим домом для меня является филармония, где работают мои друзья, коллеги, высококлассные профессионалы и замечательные руководители этого многосложного учреждения - Вячеслав Майсерик и Валерий Волохов. - Поговорим о вашем предстоящем юбилее. В какой форме он пройдет, кого бы вы хотели видеть на вашем творческом вечере? - У меня был свой план юбилейного вечера под условным названием «неизвестный Моисеенко». Я хотел спеть свои песни, почитать свои стихи. Но художественный руководитель филармонии Валерий Волохов предложил сценарий а-ля «чествование Леонида Брежнева». Он сказал: «Хватит прятаться, Алексей!» И, конечно же, на этом вечере я буду петь для своих дорогих сыктывкарцев. Галина Соболева
| добавить комментарий |
|
ПОИСК ПО САЙТУ 
