Очевидное-невероятное

Тайна Михаила Ломоносова

Были ли у гениального ученого коми корни?

Один из самых выдающихся ученых, государственный и общественный деятель, первый российский естествоиспытатель мирового значения, поэт, заложивший основы современного русского литературного языка, художник, историк, поборник развития отечественного просвещения, науки и экономики, основоположник молекулярно-кинетической теории Михаил Ломоносов родился относительно недалеко от Коми края - в деревне Мишанинской Куростровской волости Двинского уезда Архангельской губернии. Может, на основании этого возникли слухи о том, что мать Ломоносова была по происхождению коми, а сам Ломоносов хорошо знал коми-зырянский язык. Корреспондент «МС» попытался разобраться, насколько это соответствует истине.

Детство гения

О первых годах жизни Ломоносова имеются крайне скудные сведения. Родился Михайло Васильевич в ноябре 1711 года в довольно зажиточной семье крестьянина-помора Василия Дорофеевича и дочери дьячка Воскресенской церкви Николаевских Матигор Елены Ивановны (урожденной Сивковой) Ломоносовых.

Отец, по отзыву сына, был по натуре человек добрый, но «в крайнем невежестве воспитанный». Мать умерла очень рано, когда Ломоносову было девять лет. В 1721 году отец женился на Феодоре Усковой, дочери крестьянина соседней Ухтостровской волости. Летом 1724 года она умерла. Через несколько месяцев, возвратившись с промыслов, отец женился в третий раз на вдове Ирине Корельской. Для тринадцатилетнего Ломоносова третья жена отца оказалась «злой и завистливой мачехой».

Многие считают, что Елена Сивкова была из коми семьи. Видимо, потому, что фамилия Сивков распространена как у русских, так и у коми. Упоминание о поморской семье Ломоносовых восходит к XVI веку, ко временам Ивана Грозного. Дед будущего ученого, Дорофей Леонтьевич, его отец, Василий Дорофеевич, и многие родственники были жителями Курострова. Как и большинство куростровских крестьян-поморов, они занимались хлебопашеством, но их основным делом были рыбная ловля и зверобойный промысел. Семья Ломоносовых принадлежала к опытным мореходам. Михайло начал помогать отцу с десяти лет. Они отправлялись на промыслы ранней весной и возвращались поздней осенью. Вместе с отцом Ломоносов в детстве ходил рыбачить в Белое море и до Соловецких островов.

А вот читать и писать будущего гения научила мать. Его «настольными книгами» стали «Грамматика» Смотрицкого, «Арифметика» Магницкого и «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого. В четырнадцать лет юный помор грамотно и четко писал, а в 19 лет решил учиться и ушел с обозом в Москву.

Сын Петра?

Недавно в Санкт-Петербурге мне довелось услышать интересную версию происхождения Ломоносова. Оказывается, его отцом мог быть Петр I. «Видишь, как стоят на разных берегах Невы памятники Ломоносову и Петру (имелся в виду «Медный всадник»). Лицом к лицу! А лица-то насколько похожи. Неспроста это!» - уверял меня коренной петербуржец. Действительно, каждого знакомящегося с биографией Михаила Ломоносова не может не поразить тот факт, что «крестьянский сын», став академиком, мог безнаказанно поколачивать палкой своих коллег-ученых, в том числе и иноземных, а также драл за уши малолетнего наследника престола. Первым версию о том, что Ломоносов – сын Петра, выдвинул Василий Корельский, давний предок которого и увез Михаила Ломоносова в Москву. Корельский в своих записках сообщает о том, что еще в 1932 году брат познакомил его с рукописью старинного канцелярского письма, из которого явствовало, что Ломоносов есть плод царя Петра I, который посетил Поморье за девять месяцев до рождения Ломоносова. Матерью Ломоносова и в этой версии его происхождения называется Елена Ивановна Сивкова. В ревизских списках того времени рядом с именами отроков мужского пола всегда следовало указание на то, чьим же сыном он является. Но в отношении Михаила Ломоносова этого нет. На смертном одре Петр I исповедовался Феофану Прокоповичу, главе Синода, в своем грехе: чувство вины перед незаконнорожденным сыном не давало ему покоя. По преданиям старцев, он велел забрать Михаила из школы староверов и повелел Феофану: «Обучи, владыка, его в московских школах и приобщи его к сану священника или государственного служащего, на что он будет способен». В 1730 году Ломоносова увезли в Москву на учебу.

«О старобытных в России жителях...»

Интересно было бы узнать, а что сам Михаил Ломоносов писал о финно-угорских народах, и писал ли вообще. Глава о чуди нашлась в изданном в 1766 году научном труде «Древняя россiйская исторiя отъ начала россiйского народа до кончины великаго князя Ярослава перваго или до 1054 года, сочиненная Михаиломъ Ломоносовымъ, статскимъ Советникомъ, Профессоромъ химiи и членомъ Санкт-Петербургской Императорской и Королевской Шведской академiй наукъ». В первой главе «О старобытных в России жителях и происхождении российского народа вообще» Ломоносов среди прочего пишет и о чуди: «Чудские поколения коль далече по северу простираются, заключить можно из множества разных народов, отчасти Российской державе недавно покоренных, отчасти в оную в прежние совсем включенных. Ливония, Естляндия, Ингрия, Финния, Карелия, Лаппония, Пермия, черемиса, мордва, вотяки, зыряне говорят языками, немало сходными между собою, которые хотя и во многом разнятся, однако довольно показывают происхождение свое от одного начала. Сверх сего, сильная земля Венгерская хотя от здешних чудских областей отделена великими славенскими государствами, то есть Россиею и Польшею, однако не должно сомневаться о единоплеменстве ее жителей с чудью, рассудив одно только сходство их языка с чудскими диалектами. Что подкрепляется еще их выходом из сторон, где и поныне чудские поколения обитают, их остатки. Представив чудской народ в нынешнем его рассеянном состоянии и по большой части у других держав в подданстве, помыслить можно, что в соединении бывал некогда силен на свете.

По примеру, как писано выше о величестве славенском, оглянемся на времена прошедшие около лет тысячи и поищем чудского могущества. Северные авторы наполнены описаниями военных дел их и других сообщений, бывших со шведами, датчанами и норвежцами. Пермия, кою они Биармиею называют, далече простиралась от Белого моря вверх, около Двины реки, и был народ чудской сильный, купечествовал дорогими звериными кожами с датчанами и с другими нормандцами. В Северную Двину-реку с моря входили морскими судами до некоторого купеческого города, где летом бывало многолюдное и славное торговище: без сомнения, где стоит город Холмогоры, ибо город Архангельской едва за двести лет принял свое начало. Народ почитал идола Иомалу, что на ливонском, финском и на других чудских диалектах бога значит.

Древность чуди доказывают и поныне живущие по Двине чудского рода остатки, которые через сообщение с новогородцами природный свой язык позабыли. Нордские писатели причитали немалую часть храбрости финского народа колдовству, в чем оный носил на себе великое нарекание».

Судя по этому отрывку из «Древней истории», ученый хорошо знал о родстве финно-угорских языков и о былой истории наших народов. Считается даже, что он был родоначальником финно-угорского языкознания.

Обрусевшая чудь

Разумеется, в поисках истины нужно было обратиться и к землякам великого ученого. Несколько лет назад я познакомился с лидером Национального культурного центра «Поморское возрождение» Иваном Моисеевым. У него я выяснил точку зрения поморов на происхождение Ломоносова.

- Мог ли Ломоносов быть коми?

- Трудно сказать, но то, что поморы и коми родственные народы - это, пожалуй, очевидно. На мой взгляд, Ломоносов считал себя помором и россиянином, а не русским. Хотя Ломоносова называют русским ученым, основателем русского языка, все же объективности ради надо заметить, что практически во всех своих работах он использует термин «российский» вместо «русский». То есть он был основателем не русского литературного языка, а российского, не русской науки, а российской и т. д. Все же разница между терминами «русский» и «российский» существенная. Ломоносов был этническим помором, но осознавал себя частью молодой российской нации. Ломоносова можно назвать российским ученым поморского происхождения, точно так же, как русского писателя Гоголя правильнее было бы называть российским писателем украинского происхождения.

- А знал ли Ломоносов коми язык?

- Наверное, не ошибусь, если скажу, что Ломоносов знал зырянский язык, во всяком случае, основные слова. Поморы жили в тесном контакте с зырянами, которые вели торговлю на всех поморских ярмарках, участвовали в транспортировке рыбы (так называемые рыбные обозы).

Культуры народов были тесно переплетены, и порой трудно сказать, какую культуру, поморскую или коми, представляет то или иное явление. Моя бабушка знала зырянский счет до десяти: этик, кык, куим и т.д., но выучила его от самоедов, которые пасли оленей на зимних стойбищах вблизи села Кулой. Дома коми, одежда, утварь почти не отличаются от поморских. Все это говорит о том, что мы имеем дело с родственными культурами. Кстати, во времена Ломоносова на Северной Двине еще жила чудь, представители которой помнили о своем происхождении, но, как писал Ломоносов, «природный свой язык позабыли». Поморы в определенном смысле - это и есть обрусевшая чудь, во всяком случае, на генетическом уровне поморы - не славяне.

Одна из ложных этнографических теорий гласит, что северяне - это якобы потомки славян-ушкуйников, которые заселили Север и вытеснили коренные народы. На основании этого этнографического умозаключения в XIX веке российские историки и этнографы объединили северное население России с великорусским славянским населением центральной и южной России. Тогда же, в XIX веке, понятие исторического «большого» Поморья, включавшего в себя все земли к северу от Москвы, было решено называть не Поморьем, а Русским Севером.

Но недавно российские генетики из Медико-генетического научного центра РАМН в сотрудничестве с эстонскими и британскими коллегами выявили существенную неоднородность так называемого «великорусского населения» нашей страны. Вопреки знаменитому изречению Карамзина о значительной примеси в наших венах азиатской «татаро-монгольской крови», найти ее следы у коренных русских генетики не смогли. Любопытно, что генетически так называемые центрально- и южнорусские великороссы действительно оказались настоящими славянами, родственниками поляков и белорусов. А вот коренные русские северяне по крови вовсе не славяне, а прямые родственники финнов и скандинавов. Таким образом, выводы генетиков разрушают все прежние теории российских этнологов о едином происхождении восточных славян - великороссов и северных русских.

Эту теорию подтверждают и данные лингвистических изысканий, описывающие финно-угорскую составляющую северного русского (поморского) диалекта, практически не встречающуюся у южан.

***

Пожалуй, было бы неверным называть Михаила Ломоносова коми, но вполне можно допустить, что финно-угром, как и большинство поморов, он был.

Артур Артеев

««	»»

добавить комментарий