Интервью  |
Сенатор Евгений Шумейко: "Деньги налогоплательщиков, которые я экономлю, могут быть солидной суммой"
Фото Юрия КАБАНЦЕВА |
Во время забастовок и других шахтерских акций протеста он возглавлял, пожалуй, самый активный профсоюз России – Независимый профсоюз горняков, дважды избирался депутатом Госсовета Коми, был заместителем его председателя. Являясь членом «Единой России», выиграл мартовские выборы 2011 года по одномандатному округу. Между родной Воркутой, Сыктывкаром и Москвой передвигается преимущественно в эконом-классе, а иногда и в плацкартном вагоне, чтобы убедиться, что «Российские железные дороги» на воркутинском направлении теперь действительно используют новые и более удобные вагоны – произошло это во многом благодаря его стараниям. Еще один «плюс» - с мертвой точки удалось сдвинуть вопрос о переселении шахтерских вдов: горняцкие профсоюзы не без участия воркутинского депутата добились встречи с премьер-министром и заручились его согласием выделить на это средства. С кавалером трех степеней отличия «Шахтерская слава», сенатором Евгением Шумейко встретился корреспондент МС.
- Евгений Александрович, прежде о вашей карьере. Как и почему вы пришли в рабочее движение в конце 90-х годов?
- Я родился в Воркуте в рабочей семье. Отец трудился в «Северной» грозом (рабочим горноочистного забоя), у него подземный стаж 32 года, многочисленные переломы и жизнь, накрепко связанная с шахтой. Я с детства знаком с этими настоящими мужиками, которые никогда не оставляли своих друзей и близких в беде и в любых обстоятельствах помогали друг другу; видел, как искренне их все уважали, и мне всегда хотелось быть рядом с ними. Как только мне исполнилось 18 лет, в марте 1984 года я пришел на ту же шахту, где трудился отец, и попал на добычный участок №5 в легендарную комсомольско-молодежную бригаду, где всегда была непримиримость к любой несправедливости. Умение отстаивать позиции своего коллектива, упорство и стремление добиваться результата – все это сформировано, заложено во мне с тех самых пор.
Кстати, самая первая шахтерская забастовка в СССР случилась не в Донецке или Кемерово, а в Печорском угольном бассейне в 1989 году, на нашей шахте «Северная», на участке №9. Тогда вся страна бурлила, и мы тоже не стояли в стороне. Общественная работа началась для меня в 1991 году, когда я вступил в Независимый профсоюз горняков.
- Непростая сложилась ситуация в Печорском угольном бассейне в 90-х годах. Два шахтерских профсоюза: один – официальный - «Независимый профсоюз работников угольной промышленности», который призывал к мирным и, как правило, малорезультативным переговорам, другой - «Независимый профсоюз горняков», на волне стачек отстаивавший права горняков. Парадокс, но хотя по численности первый профсоюз превосходил ваш НПГ, вы все же умели все шахты по намеченному плану «положить» в забастовку. И почти всегда добивались своих требований. Скажите, почему вы выбрали НПГ, а не другой профсоюз?
- Сама необходимость создания нашего профсоюза возникла прежде всего потому, что на тот, официальный, немало влияли в верхах, а мы - из низов. Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что инициативы могут исходить снизу, из рабочих коллективов, а профсоюзные лидеры должны их реализовывать. Это было время ярких и сильных лидеров, которым верили и за которыми шли, потому что они адекватно отражали требования большинства. Тогда очень быстро, буквально на глазах, менялась страна, менялись экономические и социальные устои, и в этих изменениях важно было не потерять угольную отрасль на Крайнем Севере, несмотря на то, что она в тех условиях была нерентабельной. Мы это отчетливо сознавали и умели добиваться своих требований на всех уровнях, хотя говорить о том, что забастовка была нашим главным оружием – не вполне правильно. Мы пытались вести диалог с президентом России и правительством по сохранению угольной отрасли С-Юга и гарантий горнякам. И нам это по большому счету удалось.
- Вы помните первые требования забастовщиков?
- Требования в основном касались улучшения условий шахтерского труда. Это и сегодня тяжелый и опасный труд, а при том техническом оснащении шахт и говорить нечего! Требовали обеспечения безопасности, различных доплат за работу в ночное время, за то время, которое шахтеры затрачивали на путь к месту работы под землей – так называемые «копытные», а «копытили» в иных случаях по два–три часа. Мы стали первыми, кто потребовал создания документа, в котором были бы прописаны все наши требования. Это были первые шаги по созданию «шахтерской конституции» - отраслевого тарифного соглашения. Мы хотели изменить в целом ситуацию не только в шахте, но и в городе, и в стране. Как пел Виктор Цой, «перемен требовали наши сердца». Когда экономические требования, выдвинутые нами, власти не решали, тогда появлялись политические требования отставки правительства.
- Рабочее движение шахтеров в стране и особенно в Воркуте оказало сильнейшее влияние на кардинальные изменения политической и экономической системы, смену строя, по существу, помогло формированию основ демократии в постсоветской России. Что, на ваш взгляд, безвозвратно утрачено в модулях рабочего движения 80 - 90-х годов прошлого века? И что из «арсенала» действий шахтеров может еще вернуться на общественно-политическое поле страны, где реальные игроки теперь – партии?
- Главным итогом забастовочного движения конца 80 - 90-х годов стало принятие отраслевого тарифного соглашения. Сегодня профсоюзы ведут переговоры с работодателями по принципу социального партнерства, ищут возможные пути решения вопросов в мирном русле, основываясь на тех самых завоеваниях прошлого десятилетия.
Когда-то мы боролись за погашение задолженности по зарплате, а сегодня требуем ее повышения и получения гарантированной части зарплаты не менее 70%. Эти наши справедливые требования поддержал премьер-министр. Теперь профсоюзы ориентированы на обеспечение безопасных условий труда, дополнительное пенсионное обеспечение, и механизмов добиваться исполнения этих требований у профсоюзов немало. Так что я не думаю, что шахтерские профсоюзы утратили свою былую мощь, сплоченность и готовность выступить в защиту своих прав. По крайней мере, это касается НПГ, членом которого я являюсь.
Очень важен и другой аспект: бывший оппонент – государство в качестве работодателя - сегодня может стать и становится сторонником профсоюза в защите прав и интересов трудящихся. А в качестве союзников могут выступить и партии.
- Рабочий протест – это давно прошедшее время? Неужели все так отлично стало теперь в жизни горняков? Стачки, многотысячные демонстрации – сегодня признак стран Запада, где и зарплаты рабочих куда больше российских, и социальный пакет намного «увесистее». Протестное движение изжило себя из-за боязни потерять хоть какую-то работу и хоть какой-то заработок? Или появились другие механизмы отстаивания своих прав рабочими?
- Конечно, наши шахтерские зарплаты значительно ниже западных. Тем не менее, они являются одними из самых высоких в российской отрасли, пока шахтерским профсоюзам удается отстаивать права работников в переговорном процессе. Чтобы вести на равных диалог с работодателями, от профсоюзных лидеров сегодня требуются хорошее образование и высокая квалификация. При этом работодатель должен понимать: протестные действия возможны в случае игнорирования мнения горняков. Протестное шахтерское движение никуда не исчезло. Шахтеры по-прежнему остаются наиболее организованным, сплоченным, передовым отрядом рабочего класса. Бригадный метод работы, готовность всегда прийти друг другу на выручку, дисциплинированность и мужество, а также мощная прослойка образованных людей, готовых стать лидерами и повести за собой, вряд ли все это дает повод работодателям расслабиться.
- Вы являетесь членом профсоюза и одновременно состоите в партии «Единая Россия». Может ли в этом случае идти речь о политической ангажированности профсоюзного движения?
- Я бы так не говорил. Что плохого в том, что партия поддержит справедливые требования рабочих и поможет решить наболевшие вопросы в законодательном органе, где она представляет подавляющее большинство? К примеру, при поддержке премьер-министра РФ Владимира Путина и большинства депутатов в Госдуме были приняты решения о переселении с С-Юга шахтерских семей, а также семей погибших горняков. Важно, что на контроле у правительства сегодня вопросы о дополнительном пенсионном обеспечении, увеличении гарантированной части заработной платы и повышения безопасности условий шахтерского труда. С таким союзником вопросы будут решаться быстрее.
- У вас есть ощущение, что люди в большинстве своем живут трудно?
- Разумеется. Но только не ощущение, а понимание и желание исправить ситуацию. К сожалению, за последние 20 лет произошел резкий экономический спад, и что особенно затронуло наше население – в лесозаготовительной отрасли, в сельском хозяйстве. Значительно ухудшилась демографическая ситуация: сегодня из Коми уезжают в поисках работы, более высокой зарплаты и лучших условий жизни. А раньше было наоборот – сюда, на Север, ехали за хорошими заработками! Я думаю, что главным для наших муниципальных образований сегодня должен быть отчет о том, сколько рабочих мест (действующих!) создано, увеличивается ли зарплата у работников, а не у чиновников и топ-менеджеров. И всегда при этом учитывать непомерно растущие тарифы, инфляцию и т.д. Нам необходимо менять ситуацию в корне – в этом я полностью поддерживаю главу Республики Коми Вячеслава Гайзера и думаю, что если объединить усилия всех жителей и поддержку (реальную, а не на словах!) властей, то многое удастся изменить в нашей жизни к лучшему.
- Чем займетесь на новом месте в Совете Федерации? Сами станете выбирать или пойдете на участок, который определят? Будут ли проблемы рабочих, горняков в сфере основных интересов сенатора Евгения Шумейко?
- Я - человек команды и намерен работать и дальше в команде главы Республики Коми и партии «Единая Россия». Сегодня именно командной работой можно добиться желаемых результатов – это мой опыт в решении многих сложных вопросов подсказывает. Главное - не в каком из комитетов я буду работать, а с каким результатом для жителей нашей республики и, конечно же, для моих избирателей из шахтерского города.
- Вы принципиально не пользуетесь своими вип-картами, т. е. предоставляемыми вам как депутату, а теперь и сенатору, возможностями: продолжаете летать эконом-классом, ездить в плацкартных вагонах и отказываться от спецмашин на поле аэропорта?
- Наверное, воспользуюсь этими возможностями, когда буду очень спешить. Но пока мне удается так организовать свой рабочий день, чтобы не мешать работать и передвигаться другим - ни мигалками, ни прочими атрибутами власти. Я еще не подсчитывал, но мне кажется, что те деньги налогоплательщиков, которые я экономлю, могут быть солидной суммой. Если бы я имел возможность ее получить, то непременно перечислил бы на счет детского дома или социального приюта. Пока, правда, не знаю, как, но от этой идеи я не намерен отказываться.
- А стихи вы будет продолжать писать?
- Стихи – это отражение состояния моей души, настроение, вдохновение, без которого жизнь - настоящую, полноценную - невозможно представить…
Беседовала Елена СТРОГАНОВА
| добавить комментарий |
|
