Лицом к лицу  |
Юрий Гаврюсов: «Идеальных конституций не бывает»
Между отмечаемым 12 июня Днем России и развитием парламентаризма в нашей республике существует самая непосредственная связь, правда, об этом мало кто знает. Не появись на карте мира нового демократического государства: Российской Федерации – России, не было бы в Республике Коми настоящей, не декларативной Конституции, на основе которой действует нынешний республиканский парламент – Государственный Совет РК. Притом что истории Коми парламентаризма исполняется в этом году уже 70 лет. Об этих непростых исторических взаимопереплетениях, а также о прошлом, настоящем и будущем парламентаризма нам рассказал один из активнейших участников происходивших в стране и республике в начале 90-х годов прошлого века процессов, председатель Конституционного суда РК Юрий Гаврюсов.
- Юрий Викторович, вы - один из авторов российской Конституции и Конституции Республики Коми, поэтому кому как не вам знать историю парламентаризма в нашей республике. Вот только был ли парламентаризм в 1938 году, когда приняли первую Конституцию Коми АССР?
- Начнем с того, что называть меня одним из авторов российской Конституции было бы, по меньшей мере, нескромно. Конституцию готовило конституционное совещание - несколько сот человек, в их числе и я.
Что касается времени зарождения парламентаризма… Недавно вышел в свет учебник по парламентаризму. Излагать историю парламентаризма в нем начинают, конечно же, не с Боярской думы. Отсчет ведется с 1905 года – времени создания Государственной думы. Хотя, вы понимаете, что в определенном смысле верховенства законодательного органа в условиях царизма не было и быть не могло. Все-таки ведущее положение в то время принадлежало царю. Другое дело, что полномочия царя были несколько ограничены, и уже хотя бы в этом заключается прогресс.
- И таким образом, парламентаризм в нашей республике действительно ведет свой отсчет с 1938 года?
- Да, с принятием Конституции Коми АССР.
- Парадокс заключается в том, что сталинская Конституция декларативно, действительно, была самой демократической в мире. Почему же тогда большевистский режим превратился в тоталитарное государство?
- Года три назад состоялась одна конференция, в которой принимали участие бывший ректор Северо-западной академии госслужбы и магистр телеигры «Что? Где? Когда?» Александр Друзь. Обсуждалась судьба социализма. Так вот, они сказали буквально следующее: «Более демократичного и передового строя еще никто не придумал. Другое дело, что мы пошли не совсем правильным путем». В какой-то мере я бы с ними согласился. Ведь были провозглашены равенство, равноправие, многие институты, но они не были реализованы. Не знаю, может быть, сыграли свою роль особенности России, которая в большей степени все-таки азиатская страна.
- На состоявшемся недавно в Госсовете РК «круглом столе», посвященном истории Коми парламентаризма, вы вызвали дискуссию, заявив, что Конституция Коми АССР была создана, образно говоря, на костях коми националистов – Батиева и его товарищей, которые как раз-таки и добивались суверенитета родного края. Чего хотели так называемые буржуазные националисты и имели ли они шанс осуществить свои замыслы?
- Я ссылался на статью вторую Конституции, где говорится, что «политическую основу в Коми АССР составляют советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов, завоевания диктатуры пролетариата, освобождения коми народа от национального гнета царизма и узко империалистической буржуазии, разгрома националистической контрреволюции». Таким образом, я хотел указать на определенную непоследовательность. Если посмотреть на историю конституционализма Коми республики, то ведь первые, кто к этому обратились, были как раз-таки Батиев, Попов, которые говорили, что коми народ должен жить в автономной республике. Они эту идею пробивали, настаивали на ней, были за это репрессированы. А в Конституции прописано, что обретение Коми самостоятельности стало возможным ввиду ликвидации этого явления. Поэтому парадокс здесь, конечно, есть. Никто никого в этом не винит. Просто тогда ставили одну цель, потом – другую, и в результате нет преемственности. А отсутствие преемственности приводит к тому, что мы то совершаем революцию, то меняем политический курс, и никогда не достигаем успеха, поскольку топчемся на месте.
- Следующий ключевой этап в истории российского парламентаризма – 1993 год. Вы и профессор Арапов от Коми АССР участвовали в конституционном собрании 1993 года, но, насколько мне известно, отказались подписывать ту Конституцию. На ваш взгляд, она была недостаточно демократичной?
- Некоторые вопросы необходимо было еще дорабатывать. Мы и сейчас сталкиваемся с этими противоречиями. С одной стороны, по Конституции все наши субъекты равноправны, а с другой – закреплена возможность вхождения одного субъекта в состав другого. Мы считаем, что это противоположные понятия. Были и другие недостатки. Допустим, нас не устраивал метод формирования Совета Федерации. Ведь в проекте было записано, что он избирается, а Борис Николаевич Ельцин своей твердой рукой слово «избирается» вычеркнул и написал «формируется». И такой порядок сохраняется доныне, хотя все мы понимаем, что это не очень правильно.
- Вы считаете, что время подтвердило вашу правоту?
- Вообще, если уж на то пошло, идеальных конституций не бывает. И на те недостатки, которые имеются, можно просто-напросто не обращать внимания. Но особенность нашего народа – это нетерпимость. Вот, к примеру, в статье третьей Конституции США записано, кто может стать судьей Верховного суда. Одно из требований – безупречная репутация. Я спрашивал у американцев: «Скажите, пожалуйста, вот если судья Верховного суда нарушил правила дорожного движения, у него какая репутация – безупречная или нет?» Они отвечают: «А при чем тут это?» А у нас скажут: «Нарушил правила – какая же тут безупречная репутация?» Поэтому подобные вещи у нас писать нельзя, и, значит, должны быть очень точные формулировки, ибо иное трактуется в свою пользу.
- В той Конституции было дано мало полномочий регионам. Сейчас строится «вертикаль» власти. Как это соотносится?
- Конечно же, полномочий было дано немного, но надо отличать Конституцию, которая является конституционной – то есть когда Конституция наделяет правами субъекты, и договорную, когда субъекты устанавливают права союзного государства. Вот американская Конституция – договорная, там представители штатов съехались для того, чтобы образовать Федерацию и наделить кого-то полномочиями. То есть они хозяева, определявшие, какими правами наделить центр. А у нас центр определял, что дать субъектам. Поэтому, естественно, полномочий у наших субъектов меньше. Ну и, наверное, исходя опять же из центристских течений, нам, субъектам Федерации, дано не слишком много. С другой стороны, как показывает опыт, наделение большими полномочиями иногда воспринимается субъектами не совсем правильно, то есть появляются злоупотребления и тому подобные вещи.
- Конституция Коми была принята вслед за российской, но если российская с того времени не менялась, то от основного закона Коми образца 1994 года не осталось живого места. Как это получилось?
- Все-таки федеральная Конституция и Конституция субъекта – это разные вещи. По российской Конституции субъекты могли самостоятельно разрабатывать свои основные законы - конституции и уставы, но обязательно в соответствии с основами конституционного строя – первой главной Конституцией и с федеральным законом об общих принципах организации законодательных, представительных и исполнительных органов субъектов Российской Федерации. Так вот, наша Конституция была принята в 1994 году, а закон об общих принципах вышел в 1999-м. Значит, какой должна быть наша Конституция, нам сказали через пять лет. Пришлось приводить ее в соответствие.
В настоящее время Конституционный суд России по обращению законодательных органов Башкирии и Татарии пришел к выводу, что прокуратура не может вносить представление в законодательный орган об изменении Конституции. Признать ее неконституционной может только Конституционный суд России и только на своем пленарном заседании. То есть в этом случае действует особый порядок. Но все равно стремление, чтобы наша Конституция соответствовала законам и указам Президента, остается, и в определенной мере мы с этим соглашаемся, поэтому так часто и вносятся изменения.
- Возможно, причина еще и в том, что Конституция принималась на основе так называемой декларации о суверенитете, которая была принята несколькими годами ранее и провозглашала преимущества республиканских законов над федеральными, а также возможность выхода республики из состава РФ?
- В декларации такие вещи, действительно, содержались, но возможность выхода из состава РФ сохранила в своей Конституции только Республика Тыва.
- Эту декларацию принял первый демократически избранный Верховный Совет. Получается, что данный документ своего рода издержка демократии?
- При принятии декларации о суверенитете мы, действительно, что называется, разошлись. Я говорю «мы» потому, что тоже был тогда депутатом Верховного Совета. Но при принятии Конституции мы все-таки придерживались Конституции России, которая к тому времени уже была принята. Так что многие вопросы были рассмотрены совершенно правильно. И если уж на то пошло, больше всего в последующем мы переживали из-за того, что нас лишили суверенитета и гражданства. Эти категории были исключены из Конституции Коми после вынесения постановления Конституционного суда РФ. Это вопрос весьма непростой – он и сейчас может дебатироваться на научном уровне. Вообще, надо сказать, что четыре республики оставили в своих конституциях суверенитет – Татария, Башкирия, Саха-Якутия и Тыва.
- Какое впечатление на вас произвел Верховный Совет 1990 года, который принял Конституцию? Между декларацией о суверенитете и Конституцией прошло несколько лет. На ваш взгляд, депутаты за это время сильно изменились?
- Я одно могу сказать – это был период романтизма. Можно было свободно излагать свою волю, творить. Я восхищаюсь тем временем. Естественно, мы не все знали, так что, может быть, кое-где и перегнули палку. В частности, если говорить о перегибах, мы написали, что передаем центру полномочия. А еще пытались принять закон о гражданстве, причем с условием, что надо прожить в республике пять лет, прежде чем его получить.
Кстати, вы понимаете, с чем связан нынешний праздник? С декларацией о суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики – она была принята 12 июня 1990 года на первом съезде народных депутатов РСФСР. Мы же привыкли, что российское законодательство становится для нас эталоном, и наши товарищи скопировали оттуда практически все. И, что интересно, при существовании СССР в декларации о суверенитете РСФСР можно найти крамольные вещи – верховенство российского законодательства над союзным, возможность выхода из его состава. Все это есть и в нашей декларации. И в какой-то мере российская декларация, без сомнения, спровоцировала развал Советского Союза.
- Юрий Викторович, каким вы видите будущее Коми парламента? Будет ли в нем представлена реальная оппозиция и как при этом избежать перехлестов начала 90-х годов?
- Парламент формирует народ, и многое зависит от того, каков избиратель, кому он будет доверять. У нас, к сожалению, еще пока нет культуры общественной и парламентской культуры недостает.
Становление избирательного корпуса – очень важный вопрос. Конечно, образование, определенный опыт работы со временем скажутся. Сейчас в нашем парламенте преобладают две категории – партийцы и руководители крупных предприятий. Но когда-то все-таки, наверное, мы перейдем к нормальному формированию законодательного органа за счет членов партий. Думаю, что закон постепенно ликвидирует такие различия, которые сейчас существуют между формированием Госдумы и формированием законодательных органов субъектов. Скорее всего, это будет закон, определяющий избрание парламента по партийным спискам. Другое дело, что партии у нас – явление достаточно новое. Сказать, что у нас развито партстроительство, что мы знаем каждую партию, чем отличается одна от другой, пока, пожалуй, нельзя.
- А должен ли быть наш парламент полностью профессиональным?
- Это в зависимости от нагрузки. В последнее время роль парламентов субъектов не возрастает по той причине, что Российская Федерация становится все более централизованной. Законы, которые раньше принимали мы, принимают на уровне Госдумы. В итоге приходится наши законы признавать недействующими. Это все-таки неправильно. Раз у нас федеративное государство, то, естественно, субъекты должны иметь свои полномочия. Беседовала Галина Соболева
| добавить комментарий |
|
ПОИСК ПО САЙТУ 
