Арт-курьер  |
Николай Лошаков: подвиг длиною в жизнь Судьба героя, бежавшего из немецкого плена на вражеском самолете
17 декабря 2008 года исполнилось бы 85 лет Николаю Лошакову - человеку легендарной судьбы, справедливость по отношению к которому не была восстановлена ни при его жизни, ни после. В свое время о летчике, бежавшем на угнанном вражеском самолете из немецкого лагеря и попавшем в советский, писали многие СМИ, однако сейчас, в преддверии юбилея героя, есть смысл еще раз напомнить о его подвиге.
Легенда об отважном советcком летчике, бежавшем из
плена на немецком самолете, ходила по всем фронтам уже с первых дней войны. Видимо, бойцам вера в возможность счастливого возвращения из плена была в тех условиях просто необходима. Слишком много наших частей в первые месяцы войны оказались в окружении. Спустя полтора десятилетия после победы на большие экраны вышла картина Григория Чухрая «Чистое небо», рассказавшая об этом подвиге, но мало кто знает, что прототипом героя Николая Урбанского был летчик-истребитель Николай Лошаков. На самом деле, побег из плена на фашистском самолете совершили, по крайней мере, еще девять человек, но Лошаков был первым из них. А еще удивительно то, что и судьба Евгения Урбанского, и судьба Николая Лошакова оказались тесно связаны с нашим Коми краем. Детство и школьные годы кинозвезды прошли в Инте, а прототип его экранного героя за свой героический подвиг был как изменник родины приговорен к лагерному сроку в Воркуте.
В республике Николай Кузьмич прожил почти 40 лет, а в 1984 году уехал на родину, в Краснодарский край, где вскоре, на 60-м году жизни, умер от инсульта. В глубине души этот скромный, никогда не рассказывавший о своих боевых заслугах человек тяжело переживал свершившуюся в отношении его несправедливость. Хотя она коснулась всех летчиков - никто из десяти героев не избежал репрессий. И только один из них – Михаил Девятаев, бежавший из плена в победном 1945-м, после реабилитации в 1957 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Николай Лошаков отважился на этот дерзкий шаг в 1943-м, когда ему было всего 19 лет. Тогда в одном из боев под Ленинградом младший лейтенант 14-го гвардейского истребительного полка был сбит и попал в плен.
Это был его 121-й боевой вылет.
В паре с другим летчиком
младшему лейтенанту Лошакову предстояло ликвидировать два немецких самолета, корректировавших артиллерийский огонь по Ленинграду. В пылу яростного боя пришлось зайти далеко в глубь вражеской территории. На самолет Николая насели два «Фокке-Вульфа» - сбили колпак, приборную доску и повредили мотор. Из последних сил раненный в руку и ногу летчик дотянул на горящем истребителе до линии фронта и... потерял сознание. Ветер отнес парашют к немецким окопам, в полку сочли Лошакова погибшим. Родным ушла похоронка: «Погиб 27 мая 1943 года».
Первое, что увидел Николай, когда открыл глаза, - склонившихся над ним людей в белых халатах. Оперировавший его молодой врач тихо объяснил, что все они находятся в плену. Не успели летчика вынести из операционной, как появился гестаповец и приступил к допросу. Чтобы не отвечать, Николай притворился, будто снова впал в беспамятство.
На дощатом настиле за палаткой он окончательно пришел в себя. И только здесь заметил, что был в обмундировании. Рукав отстрижен, брючина тоже, поверх бинтов – деревяшки. Рука невольно потянулась к заднему карману и замерла – под сукном отчетливо прощупывались уголки партбилета. Сохранить красную книжицу в плену было сродни подвигу – с коммунистами и евреями немцы расправлялись в первую очередь. Но Лошаков и не подумал выбрасывать или глотать партбилет – как стемнело, вместе с военным билетом перепрятал его в бинты, а позже хранил под стелькой немецкого опорка.
Потом был пересыльный пункт. В лагере морили голодом почти 6 тысяч человек. Ежедневно устраивались публичные казни. Здесь Николай вместе с еще двоими пленными летчиками - Михаилом Казновым и Геннадием Кузнецовым - предпринял первую попытку побега. Но едва троица начала собирать нужные сведения, как их кто-то выдал.
Летчиков перевели в «партизан- ский домик», как называли пыточную избушку, обнесенную в три ряда колючей проволокой. Внутри домик кишел злющими клопами, забиравшимися даже под бинты. Через 13 дней молодому и здоровому Михаилу Казнову пыточных дел мастера для острастки ампутировали ногу и оставили на съедение клопам. Кузнецова отослали в Псков, а Лошакова – в Остров. Здесь для него начались допросы уже с «музыкой».
Били так, что вместе с кровью пленный сплевывал зубы, требовали назвать цифры, фамилии, координаты аэродрома. Но парень упрямо придерживался легенды, разработанной им самим еще в госпитале. Мол, летать почти не пришлось. Был сбит в первом же бою, вскоре после прибытия на фронт. Поэтому не помнит ни номера полка, ни имени командиров, ни где расположен аэродром. Ему верили и не верили. На всякий случай свозили к «специалистам» в Ригу. Там за него взялись серьезные люди, знавшие толк в «особом обращении». Тщетно! В конце войны, в момент разгрома курляндской группировки немцев, удалось захватить значительную часть архивов абвера. Среди прочих документов разыскали и протокол допросов Лошакова. Из него следовало, что подследственный держался своей версии даже во время «усиленных допросов». Заключенного № 3264 отвезли обратно в Остров и поместили в лагерь военнопленных, расположенный около озера Гороховое. Пленные работали на строительстве дороги, ведущей к аэродрому.
Однажды во время перерыва
Лошаков сидел на обочине
дороги, с тоской глядя на взлетающие самолеты, как вдруг кто-то положил ему руку на плечо. «Что, хлопец, хотел бы на одной из этих машин улететь домой?» - заговорил незнакомец с явным украинским акцентом. «А тебе разве не хочется?» - вопросом на вопрос ответил Лошаков. «Да куда же мне без летчика», - вздохнул украинец. Так Николай познакомился с Иваном Денисюком, своим будущим напарником по побегу. В плену Денисюк находился в более привилегированном положении, - немцы доверили ему подвозить бензин для заправки самолетов. Такие встречи и осторожные разговоры происходили несколько раз, пока однажды Иван не упомянул, что у коменданта аэродрома есть маленький хороший самолет. На нем и решили бежать.
По заданию Николая Иван запоминал и рисовал ему схемы расположения приборов управления в самолетах, стащил из бани немецкую форму и тщательно припрятал ее в придорожных кустах. Однако первая попытка побега сорвалась – через лаз, сделанный в заборе напарником, Николай пробрался на аэродром, но едва успел забежать за ангар, как увидел немца с собакой, направлявшегося в его сторону. С бьющимся сердцем летчик выскользнул из ангара и уполз в придорожные кусты.
На следующий день условились повторить попытку на закате. В условленное время Николай снова юркнул в кусты и быстро переоделся в куртку немецкого летчика. В этот момент к заправочной как раз подрулил только что приземлившийся «Шторх-1», за ним – второй. Время близилось к ужину, на который немцы со всей присущей им пунктуальностью никогда не опаздывали. Лошаков поднялся из своего убежища, отбросил палку и, стараясь не хромать, решительно направился к самолету. В кабине впился в приборную доску, а Денисюк уже вы- брасывал из-под шасси колодки...
В первый момент на аэродроме даже никто не обратил внимания на взлетающий самолет. Очухавшись, немцы открыли шквальный огонь по улетающей мишени, но время было уже упущено. До линии фронта самолету пришлось пролететь 300 км, и все время, пока беглецы были в воздухе, их «Шторх» находился под прицельным огнем – сначала немецких зениток, потом – советских. Лошаков вновь был ранен, но сумел в темноте посадить машину на колхозное поле. Самолет остановился в полуметре от старого окопа. По приземлении в «Шторхе» насчитали девять пробоин.
В кустарнике на другом берегу речки беглецы заметили костер. Слышались настороженные детские голоса. «Эй, ребята! Советская сторона?», - закричали прилетевшие. «Да! Да! Советская!», - и мальчишки по- мчались к самолету. Но, увидев на летчиках немецкую форму, бросились врассыпную. Самые сообразительные дунули в деревню. Председатель колхоза немедленно позвонил в штаб ближайшей войсковой части: мол, так и так, в деревне Бритино Мало-Вишерского района сделал посадку немецкий самолет. На нем прилетели из плена Николай Кузьмич Лошаков и Иван Александрович Денисюк. Заканчивая разговор, председатель сообщил, что летчик предъявил ему партийный билет. «Немедленно выезжаем», - ответили на том конце провода.
С этого момента - незабываемого приземления на колхозном поле 11 августа 1943 года - началась совсем другая история жизни Николая Кузьмича Лошакова.
Допросы, на которых особисты выбивали «правду» из «шпионов», оказались похлеще, чем в немецком плену. Следователь НКВД старался «раскрутить» «изменников родины» на полную катушку. Ивана Денисюка он довольно быстро припер к стенке - тот подписал все, что ему инкриминировали: измену родине, добровольный переход на службу к врагу и многое другое. А вот Лошаков, к досаде особиста, оказался крепким орешком. Сколько следователь с ним ни бился, тот так и не подписал ни один возведенный на него поклеп. К тому же из плена летчик прилетел с сохраненными документами, и это нельзя было сбрасывать со счетов. Поэтому, когда в декабре 1943 года состоялся суд, особая тройка приговорила Денисюка к 20 годам каторжных работ, а Лошакова «всего» к трем. Но и этот срок позже, уже в воркутинском лагере, за недоказанностью вины скостили. В 1945-м летчика освободили из-под стражи. Однако ему пришлось еще долго ждать реабилитации и восстановления в партии. Это произошло лишь в апреле 1959 года.
В каком-то смысле Николаю Лошакову повезло с судьями, точнее, с одним из них, который отказался поставить свою подпись под приговором. По удивительному стечению обстоятельств, к этому судье, когда на рубеже 50-60-х годов он, работая уже в органах прокуратуры, занимался делами о реабилитации, вновь попало дело Лошакова. И практически сразу после этого Николай Кузьмич был полностью реабилитирован, хотя прежде он 16 раз безуспешно обращался в Верховный Совет СССР.
После ранения руки путь в авиацию Николаю Лошакову был закрыт. Тем не менее, его направили работать на аэродром. За хорошую работу почти сразу же назначили начальником центрального аэродрома авиаотряда МВД. Однако вскоре Лошаков окончательно распростился с летным делом – перешел работать на шахту. После окончания горного техникума стал начальником участка на шахте № 40, позже был признанным профсоюзным лидером. а с 1970 по 1983 годы работал председателем Воркутинского территориального совета ВОИР.
О шахтере-передовике не раз
писали в местной прессе, но
никто из корреспондентов даже не догадывался, кем был этот человек до того, как стал горняком. Совершенно случайно на этот поразительный факт наткнулся журналист Макс Рошал. Однажды он увидел увеличенное фото Лошакова в летной форме и поинтересовался, что это значит. Ему первому Николай Кузьмич и поведал свою историю. «Что ж ты не подаешь на реабилитацию?» - удивился журналист, тут же составил ходатайство и отправил в Москву. Именно тогда делу Лошакова был дан ход. Летчик был реабилитирован, а Макс Рошал опубликовал в «Известиях» блестящий очерк о нем. После этого в Воркуту потянулись коллеги из других центральных газет. А очерк Рошала попал на глаза кинодокументалисту Вениамину Соломонику, первому из режиссеров, кто начал создавать документальные фильмы о Коми. Приехав в Воркуту, чтобы повидаться с героем публикации, Соломоник буквально влюбился в этого человека и задумал снять о нем фильм. После его выхода на большие экраны появилась смутная надежда, что подвиг героя будет наконец оценен по достоинству. Однако по непонятным причинам этого, увы, не произошло. К тому времени звездой Героя уже был награжден Михаил Девятаев, а Николая Лошакова главный маршал авиации К.Вершинин пригласил в Москву и подарил... охотничье ружье.
Зато кто по-настоящему оценил мужество Лошакова, так это немцы. В 1969 году его пригласили в Германию. Здесь гостя ждал сюрприз. После одной из встреч к Николаю Кузьмичу подошли немецкий пилот Густав Хойлер и охранник Отто Блатт – свидетели его побега в августе 1943 года. Они искренне восхищались подвигом Лошакова.
А что же стало с Иваном Денисюком? Из лагеря его освободили только в 1951 году. С тех пор он работал на шахте в грузинском городе Ткварчели. После освобождения друзья переписывались и не раз навещали друг друга.
К сожалению, так и не получивший официального признания властей подвиг Николая Лошакова постепенно был забыт. И если бы не энтузиасты-«мемориальцы», а также те, кто лично знали этого человека, наверное, никто бы не вспомнил в республике и о предстоящей дате - 85- летии со дня рождения легендарного летчика.
В заключение, пожалуй, стоит напомнить еще об одном примечательном факте. Уже много лет спустя после смерти Николая Лошакова, в марте 2000 года, Совет ветеранов РК, общество «Мемориал» Сыктывкара и Воркуты, профсоюз авиаторов РК, общественность подготовили ходатайство о присвоении ему звания Героя России посмертно. Наградные документы подписал Глава РК Ю. Спиридонов, и они были направлены в Москву, в Администрацию Президента. Однако ответа так и не последовало. Галина Соболева
| комментарии посетителей (всего: 4) |
| добавить комментарий |
|
ПОИСК ПО САЙТУ 
