Интервью  |
Николай Изотов: "Мы не настаиваем на заключении под стражу"
Фото Юрия КАБАНЦЕВА |
Заместитель министра внутренних дел РК Николай Изотов, курирующий так называемый экономический блок – деятельность управлений по борьбе с экономическими (УБЭП) и налоговыми (УНП) преступлениями, – прокомментировал в интервью МС ряд громких уголовных дел, возбужденных в последнее время. Позицию заместителя министра показалось особенно любопытным узнать в свете недавних инициатив президента России, заявившего, например, о том, что подозреваемых в совершении экономических преступлений следует лишь в исключительных случаях заключать до суда под стражу.
- После высказываний Медведева суды начали чаще освобождать обвиняемых под залог – в том числе и тех, кто уже провел какое-то время в СИЗО. Как сказывается эта уже проявившаяся тенденция на работе следователей?
- Я бы сказал, что у нас и не было какого-то особого желания во что бы то ни стало настаивать на мере пресечения именно в виде заключения под стражу. Есть определенный законом перечень, когда эта мера может быть избрана. В УПК все предельно четко расписано. Безусловно, преступление должно относиться к категории тяжких. В основном - это явное противодействие следствию, попытка уничтожения или сокрытия доказательств. Во-вторых – непосредственное воздействие на свидетелей, как правило, это касается должностных лиц предприятий различных форм собственности. Они могут тем или иным способом воздействовать на подчиненных. Пример - те же братья Мандичи (владельцы сыктывкарской группы компаний «Гросс», обвиняющиеся в незаконном получении банковского кредита и хищении – МС). Один из них был задержан в тот момент, когда пытался вывезти и скрыть финансовую документацию. Без нее очень сложно в дальнейшем доказывать состав преступления по экономическим и налоговым делам.
- Мандичи связывали свое уголовное преследование с местью со стороны бывшего первого заместителя главы РК Анатолия Каракчиева. Как известно, они обратились с заявлением на него в Управление ФСБ, и в итоге экс-первый зам был признан виновным в покушении на мошенничество и оштрафован.
- Мне сложно комментировать их высказывания. Я никогда не пересекался лично ни Каракчиевым, ни с Мандичами. Можно сказать, они равноудалены. По материалам же дела Мандичей абсолютно легко все прослеживается. Сначала у них возникли финансовые проблемы, безусловно, связанные с кризисом. Затем они попытались какие-то из взятых в банке кредитов спасти, ну и пошли почему-то по незаконному пути. Хотя у нас в законах прописаны все процедуры. Есть процедура банкротства, абсолютно нормальная. Она сама по себе ничего плохого не несет. Это «оздоровление». Во всем мире по окончании процедуры «оздоравливается» порядка 60-70 % предприятий. У нас же самое большее - 5-7 %.
- Ваше мнение по резонансному делу председателя правления «Северного народного банка» Сергея Сердитова? Его обвинили в мошенничестве с залоговым имуществом, заключили в СИЗО, но затем суд освободил его под денежный залог.
- Безусловно, первоначально следствием избиралась мера пресечения по совокупности причин, о которых я говорил выше. В том числе и по причине оказывавшегося определенного давления на свидетелей. Такие факты есть.
- Давление было на написавших заявление на банкира клиентов банка или на сотрудников СНБ?
- И на тех, и на других. Это относится не только к случаю с Сердитовым. Закон дает нам право просить суд об ограничении свободы. Что касается дела Сердитова, в решении суда об освобождении под залог все очень четко прописано. Практически все свидетели были к тому моменту уже опрошены, все доказательства по делу - собраны. По большому счету, сейчас уже могли бы начаться судебные разбирательства, если бы это дело не получило такой общественный резонанс, и его материалы не были переданы в следственные органы Главного Управления МВД по Северо-Западному округу.
- В прошлом году произошел другой памятный случай. Сотрудники Управления по борьбе с налоговыми преступлениями произвели выемку документов в универмаге «Сыктывкар» с привлечением автоматчиков. А представители управляющей торговым комплексом компании упрекали УНП в том, что эта акция парализовала работу предприятия. К тому же еще не были завершены арбитражные разбирательства по заявлению руководства универмага, оспорившего доначисление размера налогов.
- При проведении обысковых мероприятий нами иногда привлекаются сотрудники специальных подразделений. Мероприятия в ЦУМе были проведены в строгом соответствии с законом и никоим образом не сказались на деятельности универмага, поскольку выемка производилась в подсобных помещениях. Другой вопрос, что со стороны некоторых работников ЦУМа была предпринята попытка оказания психологического давления на сотрудников, проводивших мероприятие.
Дело еще и в том, что применяемые нами процедуры прописаны законом, а в последнее время законодательство изменяется очень динамично. За последний месяц президент внес много инициатив.
По поводу того, что УНП провело свои действия, не дожидаясь окончания арбитражных разбирательств - законодательная поправка о том, что решения судов имеют преюдициальное значение для следователей, вышла только под новый год. До этого в законе было написано, что следствие должно принимать во внимание решения арбитражных судов. В чем разница арбитражного судопроизводства от гражданского и от уголовного? Арбитраж работает только с предоставленными документами. Он не проверяет их достоверность, поскольку за пределы исков выходить не может. А при уголовном производстве мы можем проверить, откуда этот документ появился. Законен он, незаконен, кем он составлялся.
Вот сейчас мы столкнулись с подобным по делу «Инстройгаза» (бывший крупный подрядчик ухтинского филиала «Газпрома»; генеральный директор предприятия Сергей Шпигоцкий был задержан в Германии – МС). Было совершено отчуждение имущества - техники, по бумагам эта техника была продана через несколько юрлиц. Но первоначальному продавцу деньги так и не поступили. Значит, можно подозревать, что сделка - фиктивная, сделанная для прикрытия незаконного вывода имущества. А арбитраж опирался на наличие договора купли-продажи, и с точки зрения арбитражного законодательства он, разумеется, поступил правильно. Мы, со своей стороны, ведем собственное расследование, и потом может выясниться, что решение суда было основано на недостоверных документах. Теперь же мы должны принять решение суда без каких-то дополнительных проверок. Это очень существенное облегчение для бизнеса.
- Ваша оценка следствия по уголовному делу президента Торгово-промышленной палаты РК Саркиса Манасарянца?
- Руководство ТПП создало несколько фирм, через которые проводилась часть выручки. Безусловно, проводилась незаконно, и решения судов это подтвердили. Состав преступления там однозначно есть. Руководство и универмага «Сыктывкар», и ТПП - жертвы схем оптимизации налогообложения. Если бы они четко платили налоги, не используя эти схемы, к ним бы и вопросов не возникло. Сейчас Манасарянц знакомится с материалами дела. Процесс, правда, затянулся.
- Вы можете со своей стороны как-то на это повлиять?
- Только в законных рамках, опять же, через суд. Здесь нужно подходить очень взвешенно. Каждый человек – и я, и вы, и Манасарянц – поступает так, как ему выгодно. Если он действует в рамках закона – пусть он защищается так, как считает нужным защищаться. Это его право. Но как только он выйдет за рамки правового поля, мы его сразу же «поправим».
- Интересно было бы узнать и ваше отношение к заявлениям представителей власти, бизнеса и общественности в поддержку Сергея Сердитова после его заключения в СИЗО. Многими эта мера была признана излишней. Вы не считаете такие публичные выступления давлением на следствие?
- Давление ни к чему хорошему не приводит. И в случаях, когда правоохранительный аппарат на кого-то давит, и когда наоборот – давление пытаются оказать на правоохранительную или судебную системы. Я очень позитивно отношусь к таким выступлениям, только если они преследуют цель выявить и спокойно обсудить какие-то возникающие проблемы. И я готов принимать участие в подобных обсуждениях, отвечать на вопросы, если они существуют. Но есть один нюанс – мы очень часто связаны законом в части неразглашения сведений по расследуемым делам, просто иногда не можем до поры до времени озвучивать имеющуюся у нас информацию.
- Как бы вы оценили уровень экономической преступности в Коми и, возможно, какую-то ее специфику?
- Да, своя специфика есть. Она связана с экономикой республики. Экономический сектор, скажем так, достаточно узкий, привязанный к добыче нефти, угля, леса. К сырьевым отраслям привязана и экономическая преступность. Много случаев уклонений от уплаты налогов. Если сравнить, например, со Ставропольским краем, где я работал, то здесь в структуре выявленных УНП именно налоговых преступлений гораздо больше – примерно в два раза. Что же касается основных приоритетов деятельности подразделений экономического блока в республике, то они в первую очередь направлены на то, чтобы богатства республики, ее недра, лес, приносили пользу в первую очередь всем без исключения жителям республики, служили республике и оставались в республике. Чтобы они не разворовывались и не служили средством решения вопросов для какой-то определенной узкой группы лиц.
- Министр внутренних дел Владимир Еремченко на ведомственных коллегиях как раз ставил задачу повысить выявляемость преступлений в сырьевом секторе.
- Да, такая задача ставилась, и она нами выполняется. В текущем году уже возбуждены уголовные дела с причиненным крупным ущербом в сырьевом секторе. Например, в лесной отрасли по незаконной вырубке – с ущербом 10 -15 миллионов рублей. Но я бы не сказал, что республика «завалена» преступностью - нет, общий ее уровень по сравнению с общероссийским не слишком высокий - чего-то такого совсем одиозного у нас нет. Только то, что в основном характерно для всей страны.
Беседовал Александр КОННИН
| добавить комментарий |
|
