Кроме того, с 10 января в России появилась новая мера пресечения - домашний арест. Опыта содержания под стражей дома в Коми пока нет, зато уже заработала другая практика. Первые ласточки смягчения наказаний за финансовые преступления в республике появились еще в декабре. Так, перед новым годом под крупные суммы залогов были выпущены из-под стражи обвиняемые в мошенничестве председатель правления «Северного народного банка» Сергей Сердитов, экс-декан юридического факультета СГУ Алексей Князев и задержанный при получении взятки бывший руководитель Ростехнадзора по Коми Александр Агарков. Суммы внесенных залогов составили по 5 и 1,5 млн. руб. соответственно.
Стражи порядка весьма одобрительно встретили эти законодательные инициативы. Глава МВД Коми Владимир Еремченко в беседе с корреспондентом МС заметил, что кардинальные меры лишения свободы не всегда хороши.
- Снижение наказания - это нормальная ситуация. То, что людей, совершивших незначительные проступки, не изолируют от общества, это своевременно и хорошо. Они ведь не представляют опасности для общества. Чем меньше людей будет сидеть в тюрьмах, тем лучше, - уверен Владимир Еремченко.
Корреспонденты МС поинтересовались у правозащитников, общественников и адвокатов, как они оценивают новую тенденцию.
Игорь Сажин, председатель Коми правозащитной комиссии «Мемориал»:
- В Европе и США практика залога уже выработана, и этим, я думаю, нужно воспользоваться. Если человек не ходит на суды, сумма залога уходит в пользу государства, а если он ничего не нарушает - через некоторое время эти деньги он получит обратно. Здесь есть очень серьезное противоборство двух структур. Человек, попадая в следственный изолятор, фактически попадает в полное распоряжение следствия со всем своим телом, со всеми своими надобностями и потребностями. Как показывает практика, даже свидание с собственным малолетним ребенком следователь может не разрешить. Это издевательство над человеком, прямое давление, чтобы он признался или согласился с обвинением, которое ему вешают. Нахождение человека под следствием - это инструмент давления на человека. При домашнем аресте человек социально ограничен и не может выйти из дома и предпринять какие-то действия, но не испытывает давление следствия, а на равных готовится к борьбе в суде. Для меня это очень важно, особенно в экономических преступлениях, когда все следственные органы заточены только под одно - заработать «палку». Им плевать, было правонарушение или не было, виноват человек или нет. Когда человек четко знает, что ничего не нарушал и не совершал преступления, он может спокойно готовиться, совещаться со своим адвокатом. Я понимаю социальную изоляцию, когда человек представляет опасность для общества, но не тогда, когда идет экономический спор, и решается вопрос о нанесенном финансовом уроне.
В условиях, когда из людей выбиваются показания, и потом уже к ним подбирается доказательная база, будет очень сложно реализовывать те механизмы, которые предлагает президент. При существующей методике работы органов залог и домашний арест просто выдергивают людей из рук следствия. Этому органы будут очень мощно сопротивляться, будут вести игры с судом, придумывать разные хитрости, чтобы лишить человека свободы. Адвокатам придется приложить массу усилий, чтобы пробить для своих подзащитных такую меру, как залог или домашний арест.
Наша система еще с советских времен продолжает карать людей. Считается, что, если человек оступился, его нужно обязательно карать. Во всем цивилизованном мире уже давно перешли от карательной системы к социализации. В Австралии при введении системы социализации, рецидив преступлений упал на 40 %, люди возвращаются в общество нормальными.
Должны быть системные изменения в прокуратуре и милиции, в том числе - оценки работы правоохранительных органов, которую сами граждане должны осуществлять с точки зрения того, насколько безопасно они себя чувствуют.
Михаил Кочедыков, вице-президент Адвокатской палаты РК:
- Едва ли кто будет спорить с тем, что либерализация меры пресечения в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступлений определенной направленности, необходима. Большое количество людей, совершивших преступления, до рассмотрения дела в суде находятся в следственном изоляторе безо всякой крайней необходимости.
Человек впервые преступил закон, у его есть семья, постоянное место жительства, и по его образу жизни, по поведению, мировоззрению ясно, что это не система - он оступился. Однако его в течение двух, трех, пяти, семи месяцев до вынесения приговора содержат в СИЗО. А наказание часто бывает условным. В то же время те, кто совершил тяжкие экономические преступления, ходят на свободе.
В отношении сложившейся практики в Коми могу сказать, что, с моей - как защитника - точки зрения, некоторые подзащитные находятся в СИЗО безо всякой на то нужды, к ним вполне можно было применить иную меру пресечения.
Сергей Гобанов, член Общественной палаты РК:
- Самый лучший комментарий к гражданскому кодексу - это уголовный кодекс. Это первое. Второе: все корпоративные и налоговые споры у нас решаются при помощи МВД. Это свинство. Когда идут корпоративные споры, а также споры по налогам, они должны разрешаться исключительно в судебном, а не уголовном порядке.
Если говорить о ситуации вокруг Сердитова, я не хочу спешить. Он все-таки кандидат наук, много лет работал. У нас в России часто не уважают результаты этого труда. Все-таки деньги - это элемент чести. Я считаю, что человек, который внес залог -пять миллионов или другую сумму - несет ответственность за результаты своего труда, которых он достиг, оцененные в данной сумме. Исключение составляют убийцы, террористы, насильники и предатели. Вот это я считаю правильным. По экономическим делам человек должен иметь такую возможность.
Владимир Володарский, адвокат:
- Либерализация, безусловно, нужна. Немыслимо за налоговые правонарушения сразу сажать в следственный изолятор. Подозреваемый никуда не сбежит. Но, несмотря на громкие заявления президента, пока ничего не происходит. Все происходит по-прежнему. По телевизору слышим одно, а на практике - совершенно другое.
Проблему надо было решать давно. В России эта мера пресечения используется как мера досудебного наказания. Мера пресечения в виде содержания под стражей должна назначаться, когда человек представляет опасность для общества либо угрожает свидетелям. А если он спокойно ходит на допросы, пусть даже не признает себя виновным - это его право, в цивилизованных государствах за решетку его не сажают. Основное назначение этой меры заключается в том, что она используется как способ давления на гражданина. Не надо гадать на кофейной гуще. Мы же видим, когда человек не признает себя виновным в чем-то, тогда его сажают в СИЗО. Затем проходит некоторое время, человек дает признательные показания, - его выпускают на подписку. Что-нибудь в корне поменялось с точки зрения общественной опасности? Нет. Просто человек признался, заключили некую сделку со следствием: признаешься - пойдешь на свободу, нет - сиди в СИЗО. Вот наглядный пример, дело бывшего замглавы администрации Сыктывдинского района Пономарева. Там же астматик Алексей Добровольский под стражей сидел. Когда дал признательные показания, его сразу же отпустили под залог. Добровольский, которому под 60 лет, обвинялся в мошенничестве. Не убийца, не насильник. Не представлял угрозы для общества. Получается, что как только дал признательные показания, его сразу выпустили. Так все и делается.
Если ясно, что человек никуда не денется, никому не угрожает, он не должен до суда находиться в следственном изоляторе. Мера пресечения не должна подменять наказание.
Николай Збаражский, член Общественной палаты РК, президент «КомиПОЛа» (Коми правозащитная общественная лига):
- Я всегда выступал за то, чтобы не применять за экономические преступления меру пресечения в виде содержания под стражей без крайней необходимости. Согласно ранее сложившейся практике экономические вопросы рассматривались в рамках гражданских дел. И по результатам рассмотрения человек в случае установления вины либо привлекался к уголовной ответственности, либо нет. Последнее время наблюдается такая тенденция, что за экономические составы преступления у нас сразу привлекают к уголовной ответственности, а гражданско-правовые отношения остаются где-то за бортом.
Что касается экономических споров или дел, связанных с налоговыми преступлениями, - я за то, чтобы вернуться к старой практике и рассматривать это в гражданско-правовом порядке. Возмещение ущерба потерпевшему - и все.
Правда, вопрос усложняется тем, что гражданско-правовые отношения не всегда являются таковыми в чистом виде, часто они соседствуют с такими уголовными преступлениями, как мошенничество, подлог, разного рода злоупотребления.
